Альпиншток. Когда, что-то пишешь, при этом не хватает материала, обращаешься к справочнику. И что ты там видишь: «С альпинштоком люди ходили в 40-ых годах». У тебя шок. А 70-ые, а в 80-ые, а в 90-ые, наконец, в 2000-ых годах? Потом, закрываешь справочник, чешешь затылок своей глупой репы, но очень большого объема и пишешь, как было у тебя. Становишься таким же справочником. Так вот и живем.

Первые занятия в туризме в конце 70 годов у меня начались на крутых склонах. Проводил их опытный турист Приморья Петр Федотович Хоменко. Еще как проводил. И первому, чему он нас научил – это хождение на крутых, сыпучих склонам с альпинштоком.

Приспособление не хитростное. Мы его не делали, так как мечтали о ледорубах.

Делал наконечники у себя на работе Петр Федотович для всей команды, то есть для нас бездарей, у кого в голове маячило «Марево дальних дорог ». Мы брали у него эти наконечники, а палку вырезали сами.

Занимались с ними на крутых, сыпучих склонах, прикалываясь друг над другом. А потом пошли серьезные походы на Камчатке. В одном из походов попали на вулкан Желтовский, в непогоду. На обратном пути, при спуске, пошли не в тот кулуар. Только тогда все осознали по настоящему, что такое альпиншток? Именно он сохранил нам жизнь.

В наше время часто в тайге можно увидеть группы людей с альпинштоками в руках. Единственный недостаток у него, нет стального наконечника. Наверное, сейчас они не нужны. Да ладно. Я сам уже лет двадцать пять не пользовался им.

В тайге я быстро перешел в начале 80-ых годов на лыжные палочки. Ходил с ними даже летом, под смешок таежников: «А куда ты лыжи дел?» Но я эти «подколы» проглатывал с честью. Хожу и сейчас. И коленки не болят и классно. Честно Вам скажу, не вижу в тайге летом людей с палками телескопами. Наверное, не прижилось это снаряжение в тайге?

В горах с начало пользовался ледорубом, затем ледовым молотком. Не забываю, чередуя по обстановки палочки – телескопы (лыжные). И всегда вспоминал свой первый альпиншток. Когда в горах вижу туристские группы и в руках у них мой родной, до боли, знакомый альпиншток. Отдаю ему честь, в дань уважения к моему первому специальному снаряжению. И это Закон.

Ледорубы. Тема очень интересная. Просто магическая тема. И часто, на ум приходят слова из песни: «Вот это для мужчин рюкзак и ледоруб». А, у меня в голове наворачивается другой текст: «Вот это для мужчин!» (И я смотрю на диван). «А это ледоруб!» (Я, с удовольствием смотрю на стену, где он висит). Во втором варианте сказанного больше мужского начала, что себя обманывать.

Да, мы любим шутить. Это у нас не отнять.

О чем это я? А, точно, о ледорубах!

Первый ледоруб я пережил в книге Мориса Эрцога «Аннапурна». Я его увидел на фотографии. Тенцинг Норгей держал его в руках. Ну, очень длинный, ледоруб.

Затем была практика работы с ним в городе Партизанске, в туристском клубе у Гены Козлова. Гена, в начале 80-ых годов, по снабжению ВЦСПС, получил на город Партизанск новых 10 ледорубов.

Мы зимой пошли в пещеру «Соляник», что находится на хребте Чандолаз. При подходе к пещере по кулуару был не очень приятный участок для прохождения. На этом крутом отрезке пути постоянно летают люди. Ломают ноги. А все остальные, рады такому исходу, играют во взрослые игры. Проводя грамотно спас работы.

Так вот, там мы и провели школу работы с этим техническим приспособлением. Он был образца 70 годов. Деревянное древко и очень прямой клюв. Довольно тяжелый. Зарубались в кулуаре от души. Не помню, по моему, в промерзшую землю. Кое-где был и лед. Прямо Вам скажу, без него в январе там очень не приятно лазить. После занятий мы ледорубы вернули на базу, то есть домой к Гене Козлову.

Затем я получил эстетическое удовольствие с ледорубом в городе Хабаровске. Там верховодил Ким Гера. Однажды он показал мне свой склад. Очень не продуманный поступок. Я сразу узрел кучу ледорубов. Взял один в руки. Держал его так, что Гера все понял. И не стал его вырывать у меня с руки. Она и так уже побелела от напряжения. Отпустил я ледоруб только в поезде Хабаровск – Владивосток. Положил рядом. Со мной возвращались, такие же, как я «коршуны» с Владивостока. За ними нужен был глаз да глаз.

Наверное, в этом и заключается магия ледоруба. Юные годы ты становишься мужчиной.

А что для этого нужно: «Рюкзак, да ледоруб». Дивана у меня, тогда, не было.

Однажды, в зрелые годы, сидим мы и ждем рейса в аэропорту города Новосибирска. По аэропорту носиться с ледорубом в руках, турист. Маячил перед глазами минут десять.

Самое простое. Упакуйте ледоруб так, что бы, он не навредил Вам в рюкзаке. Какие проблемы? Честно Вам скажу в руках в аэропорту любого города, господа туристы, он Вам не нужен.

Интересную историю о снаряжении поведала нам Татьяны Миргородская – Сахаровская. Так решили проблему с ледорубами альпинисты 60-70 годов.

Все просто! Один представитель нашего города приехал в Хабаровск и по необходимости. Зашел в пункт проката этого города. Решил свою проблему и при этом увидел ледорубы в этом пункте проката.

Его любопытство взяло верх: «У вас это берут?»

Работница и без этих ледорубов была в не настроении: «Конечно, берут. Причем, очень часто!»

Наш парень не унимался: «Для каких целей?»

Тут работница не выдержали, выпалила: «У нас тут приемников Троцкого, хоть отбавляй!»

Наш делегат все понял и быстро выбежал с пункта проката.

Все этим не закончилось. По приезду во Владивосток сразу все было доложено в секции альпинизма. Вечером, естественно, созрел план. Несколько человек были делегированы на поезде «Хабаровск театральный» в этот город. План поездки один: «Сходить в театр – раз. Решить проблему с ледорубами - два».

Так и сделали: «Утром стулья, вечером деньги, так можно?» «Можно, только деньги в перед!».

Ребята набрали в сумку ледорубов, оставив паспорта, слиняли в театр.

Вечером вернулись в пункт проката. На глазах крокодиловые слезы. Мол, сумку на вокзале украли со снаряжением. Что делать, не знаем? В милицию поздно идти, поезд отходит.

Горе, как при потере ближайшего родственника. Остап Бендер, просто отдыхает от такой продуманной комбинации.

Деньги за ледорубы приготовлены. Все ждут окончания, уже второго, спектакля. На вокзале паровоз набирает давление в баке и готов двинуться в сторону славного города Владивостока Время мало.

Чем черт не шутит, а вдруг не пролезет?

Не поверят?

Как на Камчатку поедим?

Работник проката достает правила для такой ситуации и зачитывает Приговор. В общем, как в любом нашем не подкупном суде. Сто процентов возмещения убытков за снаряжение и один день оплатить за прокат. Все тяжело опускают головы от сурового наказания.

Пролезло, наша взяла!

Уже несколько человек выбегают с проката, обгоняя шум собственного визга.

Вот так и наши старички в альпинизме крутились. А где еще можно было это снаряжение достать на всех в начале 70-ых годов. Камчатка состоялась.

Позднее, в начале 80-ых, я стал сотрудничать с туристами города Арсеньева. Именно, с Виктором Голоюда. Он мне подкатил самодельный Айсбайль. Подпольное производство авиационного завода города Арсеньева. Сделан, на совесть. Клюв, что надо. Материал просто великолепный, сталь. Да и облицовка вся с алюминия.

Много лет служил мне во многих туристских и альпинистских экспедициях. До музея не дожил, сперли.

Когда я стал тесно работать со складом спас.фонда КСС, проблема с ледорубами, вообще, отпала. Брал на любые сборы укороченный ледоруб, ВЦСПС. Сделаны эти изделия были на заводе в Ленинграде.

Государственный заказ, «это вам не мелочь по карманам тырить». У длинных ледорубов была не приятная особенность. При сильном, боковом физическом воздействие алюминиевое древко гнулось. Вид был после этого у него не пристойный. Но, при этом, не одно поколение альпинистов выросло с этими ледорубами и достойно представляло свою школу альпинизма СССР.

В конце 90-ых годов я начал работать в магазин Попутчик. У меня появился фирменный французский ледоруб Simond Ocelot Hyperliight Франция. Очень легкий, практичный. Я его берег до тех пор, пока его на сборы не взял Попов Александр, в район Тянь-Шаня. Что там с ним делали, я не знаю. Наверное, камни выковыривали при постановке палаток. Вид у него был удручающий.

Ребята, я редко даю личное снаряжение в чужие руки. И много раз обжигался на этом факте. Но после последнего случая – тема закрыта, по личному снаряжению, окончательно.

Зато этот ледоруб я всегда оставляю на Камчатке в заброске после экспедиции для следующего раза, где угодно и когда угодно. Расходный, общественный материал. Учесть у него, такая.

В настоящий момент от ледоруба давно отошел. Сейчас в горы я хожу с ледовым молотком. Время такое. Как мода. Появляется другое снаряжение. С ним, другое веение.

Первый старикан мой, ледоруб, свое отработал, еще в начале 80-ых годов. Подарок Геры Кима. Честно перешел к другому молодому альпинисту. А потом вернулся ко мне обратно. Висит, как реквизит, в магазине Попутчик. Рядом с такой же плетеной веревкой, с которой мне так и не удалось походить и до боли родным Абалаковским рюкзаком. Сколько в них положительной энергии?

Нет прибора, замерить это.

Новички! Вам еще лабать и лабать своим ледорубом по всей строгости жизни альпинизма.

Ледоруб имеет магическую силу. Он как друг! Как старый друг! Потеряешь старого друга, новый его не заменит. Никогда!

Дерзайте.

Каска защитная. Первая моя каска – «монтажная», кодовое название «Строительная». При чем, с нашей промышленностью, направленной на альпинистскую и туристскую индустрию, в конец 70-ых годов, это изделие работало отлично. Чтоб была она «более-менее» и не мешала лазить, я ей на наждаке спилил козырек. Вид был, убойный. Других вариантов не было. В альпинистских лагерях каски были такие же. Но люди умудрялись в это время строительные каски менять на различные мотоциклетные шлемы. Насмотрелся я на все в те годы.

Были ухари, кто лазил в пожарных касках Лесоохраны. Им было ни чего не слышно и мне казалось, и ни чего не видно. Но зато они были в каске.

«Продвинутые», имеющие выход на иностранцев, насилии снаряжение социалистических республик. Так к нам просочилась каска из Чехословакии Cassida В ней было классно, по отношению монтажных касок. Но по отношению к альпинизму просматривались свои грехи. А когда я слышал о снаряжении что-то отрицательное, старался не лезть на рожон.

С хорошей каской мне повезло. Однажды в альпинистской группе я сдружился с парнем, который жил в Прибалтики. Вместе ходили, вместе переживали смену, пели песни в палатке.

В конце смены он мне говорит: «У меня есть каска. Досталась от родственника. Он профессионал-парашютист. Мастер спорта. В ней классно прыгал в низ с большой высоты. Я могу тебе ее продать за 25 рублей. Деньги на обратный проезд домой, ну очень, нужны».

Я увидел каску и сразу в нее влюбился, как говорят « с первого взгляда».

Ответил ему кратко: «Каску беру с удовольствием, но прыгать в ней в низ с любой высоты не буду».

Сама каска красного цвета. Многослойная, внутри защитный слой пенополиуритана. Уши открыты. Сидит на мне так, как будто мерки были сняты, именно, с моей головы. Я ее купил, даже если бы он передумал.

Причем цена достойная. Cassida в то время стоила за 40 рублей. За деньги купить ее было трудно, обменивали только за титановые ледобуры.

Так вот, господа, она до сих пор мне служит. Лет пятнадцать я на нее не чего не клеил, а были куча фирменных, классных наклеек. В последние пять лет не сдержался. Залепил ее так, места живого нет.

Реклама всего цвета ведущих альпинистских фирм мира. Все рекламные компании, увидев мой вариант, просто отдыхают.

Каску Cassida , в то время, я надевал и сравнивал с моей. Моя лучше, как пить дать, лучше.

Прикольная каска была у Игоря Железняка. Она была облегченная - мотоциклетная. Игорь, в тот период разъезжал на мотоцикле «Урал». Автоматом, его каска играла двойную роль. В горах как альпинистская, дома как мотоциклетная. Дешево и сердито. Если мне не изменяет память, то в магазине она стоила 16 рублей.

Однажды на Баджале, мы вдалеке увидели двух альпинистов. Один бы в шлеме на голове. Она напоминала мне шлем летчика испытателя сверхзвуковых истребителей и смотрелась на голове у человека, ну очень, глобально. Когда альпинисты подошли к нам, в этой каске был Боря Хершберг. Сергей Эйдус в начале своей альпинистской карьеры ходил в шлеме, ну очень закрытого типа, со всех сторон. Думаю, это изделие не как не подходило для альпинизма.

А что сейчас? Да ни чего. Магазины завалины касками ведущих производителей всего мира и цены 1800 – 2400 рублей не меньше. Кто это себе может позволить? Поэтому наша монтажная каска жила у альпинистов на голове, живет, будет жить вечно. Но не я и не мои дети их не оденут в горы, я об этом позаботился.

Скалолазные туфли. Если я упущу и не отмечу обувь для скалолазания, меня просто мужики-старички не поймут. Доставали мы ее легально в Азии. Конечно, не «по шелковому пути». Кодовое название изделия - «азиатские калоши» С зауженным носком.

Иностранные альпинисты, когда видели это неизвестное не в одной стране снаряжение, на долгое время теряли дар речи. Но при этом понимали, если в них делают серьезные горы, значить надо взять основы этого изделия, модернизировать и выдать на гора скальную обувь.

У нас во Владивостоке такие калоши не продавались. В начале нашей скальной деятельности мы покупали в магазинах галоши с широким носком. Просто «писк». Лазили в них, потому что они были на порядок выше скользких, на скалах, китайских кед. Не говорю уже о ботинках «Вибрам». Когда стали ездить в горы на Кавказ, Памир, Тянь-Шань. Естественно, перешли только на азиатские калоши. Кто не ездил в горы, заказывал это изделие привезти друзьям. Поток сбыта был налажен. Проблем больших в приобретении колош не было.

В этих «скальных туфлях» Сергей Багиров выделывал на стенах такие трюки. Друзья о них, до сих пор, вспоминают с восхищением. За ним шли остальные. Обувь затиралась до дыр, только тогда выбрасывалась. Я видел скалолазов, которые рваные калоши клеили и вулканизировали. Творили чудеса, чтобы, хоть, на некоторое время, продлить жизнь обуви.

Кольцов Александр стал КМС-ом по скалолазанию, благодаря только этой «чудо» обуви. Если бы не калоши, не видеть ему этого звания, как своих ушей.

Прикольный случай был в середине 80-ых годов на скалодроме во Владивостоке, «Вторая речка». Лезу я по маршруту 1,5. Штурмую его год и не как пролезть, чисто, не могу. Игорь Константинович Железняк (Игореня), раздражительно ждет момента, когда терпение его лопнет. И лопнуло.

Он подходит к стене и говорит «вежливо»: «Волоха, слезай в низ!».

Я подчинился. Попробовал бы, нет? Ну, очень жить хотелось.

Игорь говорит мне: «Снимай колоши и отдай их Кольцухи. Они тебе не нужны!»

Я был убит этой фразой на повал. Кольцуха понимал, что от меня ему ни чего не светит. Не стал претендовать на мои «скороходы».

Тогда, наверное, Игореня, не разглядел во мне классного скалолаза.

Кстати. Не отходя от темы. Между прочим, я у Мерзлякова Вовки, (то есть, у Зайчика), на пари выиграл в этом же Карьере его любимую беседку. Парень был так расстроен. Чуть не расплакался. Я замял эту тему и только иногда, вот уже двадцать лет, ему об это напоминаю.

Первую скальную обувь с Чехословакии я увидел у Игоря Железняка. Конец 80-ых годов. Он привез с гор скальные ботинки. Такие же, как туфли, но более высокие. Это был «двойной писк», поверьте мне. Когда Игорь отошел от дел, скальные ботинки перешли мне.

А кому еще? Ему, наверное, было стыдно за случай в Карьере.

Я лазил в них года два, затем передал Сергею Лопухову. Тот их и «убил».

Первые настоящие скальные туфли, целенаправленно, стали поступать во Владивосток с города Красноярска. Там было налажено производство этой обуви. Это было что-то. На высоком техническом уровне. Эта продукция быстро облетела весь СССР. «Хороводил» процессом поставки этой обуви во Владивосток, Володя Мерзляков, через своих друзей в Красноярске.

Именно с этого города у меня появились первые скальные «чешки», затем туфли со шнуровкой. Скажу вам по секрету, предназначались они для Мерзлякова Володи. У нас с ним размер ноги одинаковый.

Я все сделал для того, что бы эти туфли остались у меня. В секции скалолазания многие претендовали на эту пару обуви. Тут что в Банке, что ко мне попало, то «пропало». Дело было «в шляпе».

Мы тогда зажили «кучеряво». Это точно, зажили. В наше время туфли ремонтировали в слепую. Технологий правильного ремонта не было. После любого кустарного ремонта большой палиц ноги, в конце тренировки, принимал на себя всю шершавую поверхность стены. А что делать? Очень лазить хотелось.

Сейчас люди до того стали капризны в выборе обуви. Просто смотреть тошно. Туфли с Чехии для них это пройденный этап. Им фирму La Sportiva подавай. Извращенцы.

Triop, Rock Pillars, для них, фирмы не очень. А в этой обуви работаю. Цена этой модели в среднем 2000 рублей. Первой, итальянской модели за 4000 рублей. Мне выбирать не приходится.

Да, чуть не забыл сказать самое главное: «Мастеров спорта по скалолазанию у нас в Приморье нет. И не было! И все этим сказано. Зато все в итальянских скальниках. Только я, почетный третьеразрядник середины 80-ых годов, честно лажу в фирме Triop.

Веревка альпинистская. Сколько приятных и курьезных моментов принесла нам эта тема. Сказать, что у нас с поставкой веревки для альпинизма и туризма было плохо? Это не правильно. Фал был всегда и сколько угодно. Настоящую динамику в конце 70-ых годов мы видели редко. В то время слово такого не было – Динамика. Все определялось термином, Фал (чисто-белого цвета).

Цветную веревку мы видели у яхтсменов на яхтах. Все. Не помню, больше где?

В этот период было переходное время в различных видах этого изделия. Крученой веревкой мы уже не пользовались. Государство позаботилось не о нас, а о рыбодобывающей промышленности. Заводы, в это время, тоннами выпускали это изделие, под названием Фал. Он нас устраивал. Мы его натягивали на всех туристических слетах, наводя переправы. Ломали, при этом, наши стальные карабины. Было и такое. Тогда и родился термин, «перетянули».

Яхтсмены были победнее, чем трал мастер на любом рыболовном сейнере.

База этих судов находилась в бухте Золотой Рог. Прямо у нас под носом. Остановка автобуса «Мальцевская переправа».

В этом месте перестаивали, у причала, суда маломерного рыболовного флота. Судов было много, веревки еще больше. Времена были классные. Бесхозяйственность достигла своей апогеи.

Не знаю, кто держит пальму первенства спелеологи или альпинисты, по добычи фала? В застойные годы для трал-мастера рыболовецкого судна «кукла» рыбацкого фала была просто отдушиной в трудную минуту глубокого похмелья. Мы, выполняли роль врачей «Скорой помощи».

Человеку плохо, мы уже тут. С «пушниной» в руках. Знаете, тралмастер деньги ни когда не брал за Фал. Вот так и крутились. В магазинах веревки такой в продаже не когда не было. Не принято было ее продавать. Не было спроса у населения Фала 10 мм.

В те годы у руля Краевой контрольно-спасательной службы стал Николай Рязанов. Ему, в спас фонд, пришла австрийская веревка. Тринадцать мм. В диаметре. Ядовито – зеленого цвета, толстая «резинка». Не знаю, когда она была новая, досталось хоть метр альпинистам? Но спелеологам досталось, это точно.

Они ее принесли на карьер, садисты. Стали лазить с верхней страховкой, в двойне, садисты.

Какие вздернутые в небо носы у них были, при этом. Непередаваемые впечатления. Андрюха Яценко (Яцик), еще рацию японскую, трофейную, времен второй мировой войны, включил «на полную катушку». Что бы шумела и показывала, как кучеряво им зажилось. Так как у него она была в единственном экземпляре, разговаривать им было не с кем. Н сам факт присутствия техники очень поднимал авторитет спелеологии тех лет.

К 90-ым годам с веревкой стало намного проще. В спас фонды туристических служб стало ее приходить в достаточном количестве. Если я не ошибаюсь, заработала фабрика по производству импортных образцов веревки в городе Калининграде.

В горы ездили чаще. Доставали в достаточном количестве с Сибири ледобуры и обменивали их на веревку с иностранцами в горах. Так появилась хорошая веревка у Сергея Эйдуса. Железняк Игорь для команды имел ее в достаточном количестве.

Ввели термин, динамическая веревка. О статике не когда не забывали, так как все альпинистские базы, по старой памяти, снабжались только Фалом. Я не помню, что бы у меня были проблемы с этим видом снаряжения.

Наконец я стал начальником контрольно-спасательного отряда. Старался, что бы все сборы у туристов и альпинистов Приморья проходили на высоком уровне. При чем, не только в черте Приморского края, но и за его приделами.

Мы могли заниматься без проблем на тренировках с импортными образцами, не думая, с чем поедим потом в горы.

Наступил 2000 год. Магазины во Владивостоке, просто завалили этим изделием. Сбыт пошел в таком количестве, как будто альпинизмом стали заниматься все. На самом деле 90 процентов она реализовывалась Промальпу. Тут уж ни чем не попишешь. Затем, львиную долю покапают школы для детского туризма. Не исключение и «Дикари». И на конец, маленький «процентик» – это альпинисты и скалолазы. Такая наша учесть в городе Владивстоке. Горы от нас далеко и альпинизмом занимаются считанные.

Модификаций веревки много. Большой выбор по фирмам. Я, например, пользуюсь динамикой фирмы Beal. Но и не брезгую чешской веревкой, если на шару перепадает.

Схватывающие устройства. Как я связал с этим устройством свою альпинистскую карьеру? Да очень просто.

В начале 80-ых годов я увидел и почувствовал на Кавказе, что такое стены в горах. Но больше всего «отваливалась челюсть» от увиденных карнизов.

С низу все классно. А, вот, когда через нависание ты лезешь, с набитым рюкзаком? Это, что то! Вспоминаешь всех и все разными интересными словами. Вот тут то и задумываешься о хорошем, надежном подъемном устройстве по веревки, через все выше сказанные препятствия.

В 84-ом году я все это прошел и по приезду во Владивосток, к горам следующего сезона стал готовиться более тщательно.

Готовлю «арсеньевские» жюмары. Один для подъема на руках, второй для подъема при помощи ног. Все готово. Подходит в это время ко мне Игорь Константинович Железняк.

Я, такой весь в жюмарах ему и выпалил: «Игореня! Грудной жюмар готов, ножной жюмар готов, Марков на 5-ку готов».

Игорь Железняк от смеха выпал в осадок. Потом сосредоточился, только и ответил: «Подальше от тебя, что-бы не заразиться!». Что он этим хотел сказать? Новички, а вы как думаете?

Все просто! Нужно готовиться в горы лидером и стараться ходить первым и этим подчеркивать свою готовность ходить на маршруты высшей категории сложности, «шестерки». В наше время уже пытаются ввести маршруты седьмой категории сложности. Наверное, введут?

Но мы вернемся к началу 80-ых годов

Однажды, в Фанских горах, на поляне я Сергею Эйдусу показываю свои «арсеньевские» жумары.

Сказал о своей проблеме, примерно так: «Сергей! Всем этот жюмар хорош, но не под зимнюю варежку».

Сергей почесал репу и говорит. «Есть у меня один жюмар. Все равно валяется, тебе пригодится».

Достает, сделанное каким то мастером, самодельное изделие. Я думать не стал - забрал. Классический вариант. Ручка жюмара обделана под дерево.

На следующий день гора. Лезу я на перилах по не сложным скалам, проблем нет. Подходим к ключевому участку. Продолжительное нависание. Рюкзак с барахлом тащу я. И…., слов нет.

Пройдя какую-то часть нависания, я проезжаю в низ на жюмаре больше двух метров. Кулачок при этом пытался постоянно схватить веревку, но она его, просто, отбрасывала вверх. До этого я прошел пол веревки. Как он только еще, сработал на схватывание веревки, когда я коснулся ногами первой полки в низу, ума не приложу?

На лбу, как у любого нормального человека, которому очень жить хочется, появляется испарина. Я быстро навязал впереди жюмара схватывающий узел и, как-то, бочком пролез этот участок. Пришел после восхождения в лагерь, Сереги ни чего не сказал. При чем тут он? Достал с баула свои, надежные «арсеньевские» жюмары и больше с непроверенным самодельным снаряжением в горах не ходил. Это Закон.

Этот жюмар у меня храниться до сих пор дома. Как только Серега состариться, станет немного слабее, вот тогда я с ним и поговорю.

Молодые! Новички!

Есть мудрая пословица: «Даренному коню в зубы не смотрят». Но есть еще и твоя жизнь. Старайтесь быть всегда умнее. Проверяйте все снаряжения дома, до выезда в горы.

В какие переделки только я с «арсеньевсими» жюмарами не попадал? Не подводили, как пить дать не подводили они меня. Время идет. Технологии меняются. Мода тебя подталкивает делать так, как Все.

В начале 2000-ых годов у меня поя вились жюмары фирмы Petzel. Я быстро перешел работать с этим изделием и пока менять его, на другое, не собираюсь. Хочу просто отметить следующее. Как эта фирма подходит к вопросу изготовления снаряжения. Просто, молодцы! Берешь жюмар в руки на прилавке магазина, кто их продает и горишь: «Это, мой жюмар!»

Продавец на тебя смотрит пристально и с удовлетворением отвечает: «Твой! Твой! Для начала, только, оплати за него в кассу!»

Не обошлось без приколов и у спелеологов в 80-ых годах. Времена менялись. Подошло время перемен и коммерческих взаимоотношений.

Толя Ботожек решили удивить весь Приморский край. Пробел в дефиците снаряжения, именно в жюмарах, восполнить своими активными действиями. Спелеологи достали фирменный жюмар. Отдали технологам на завод. Наши советские технологи самые точные, на глаз, люди. Они перечертили жюмар на бумагу и отдали чертежи таким же мастерам в цех. Там быстро сделали заготовки. Все заготовки на станках загнули по чертежам. При этом своим наметанным, орлиным оком контролировали, правильный ли загиб получился. Убедившись в четком исполнении своей работы, отправили изделии в цех гальваники.

В цехе гальваники завершили процесс. Выдали «на гора» очень классное, для тех лет, изделие. Я его тоже видел. Честно, на вид классный жюмар получился.

Толя взял в руки жюмар, что сделали. Положил этот жюмар рядом с фирменным. Сравнил между собой два изделия. Один в один, какие проблемы?

Спелеологи не долго рядился в оценки своего изделия по денежному эквиваленту того времени и назначил цену – 25 рублей. Цена не большая. Расхватают, не заметим. И расхватали. Толи повезло, что не все. Да и сам Анатолий хотел, что бы его знакомые оценили жюмары в деле. И только после этого вбрасывать изделии в массы.

Первые кто их проверил в работе, были «в откате» после теста.

При большой нагрузке он не держит. Ну, просто не держит. Едет в низ со своим хозяином, как вагонетка по рельсам.

Смертники-испытатели прибегают к Толи. Докладывают, как на фронте.

У Толи испарина на лбу. Попахивает «СМЕРШ-ем».

В мыслях пронеслись, какие могут быть последствия? Не дай бог, еще с летальным исходом.

Тут, испарина пробила его по всему телу.

При помощи своих друзей Анатолий изъял у людей всю реализованную партию этого изделия. На этом эпопея закончилась: «На съемках не кто не пострадал, даже животные». А я сглупил. У меня была возможность к себе в музей достать этот жюмар. Толик, парень крутой. Моя музейная попытка могла, точно, закончиться летальным исходом. Жюмара его у меня нет, зато я живой.