Вот уже полгода минуло с того дня, как произошло это, но случай этот, едва не стоивший мне жизни, до сих пор очень ярко стоит в моей памяти. Я помню этот день во всех подробностях и деталях, даже в самых мелких, как и само то место, где это случилось. За неделю нахождения там я запомнил каждый камень в ручье, и тот одинокий пучок зелёной травы у самой воды до сих пор стоит у меня перед глазами. Я видел его каждый день, когда спускался от палатки к ручью за водой. Этот единственный островок зелени среди нагромождения камней, где стояла, затерявшись, моя палатка. Оно не даёт мне покоя – это суровое дикое плато. Я вспоминаю его каждый день, этот суровый, но вместе с тем и потрясающе красивый мир, о существовании которого многие и не догадываются. Я отчётливо вижу огромную, трёхсотметровую стену, взметнувшуюся надо мной. Эту одинокую палатку среди мёртвого нагромождения камней, и ручей-шум которого был единственным звуком в этом безмолвии, окутанном туманом. И чем больше времени проходит, тем сильнее у меня желание вновь вернуться на это место – исток реки Кобылаю, на Приполярном Урале. На место, которое едва не стало местом моей гибели, ибо, что я там пережил стоит целой жизни. Я был там, на волоске от смерти, и моя жизнь теперь разделилась на “до” и “после”.
Об этом мой рассказ.

Задача - осуществить автономный переход от станции Полярный Урал до реки Вишеры не пришла мне в голову неожиданно. Этой идеей я был одержим несколько лет, из года в год каждое лето уходя в горы и прокладывая там всё новые маршруты, тем самым готовя себя к этому предстоящему серьёзному мероприятию. И вот этот день настал, 28 июня 1994 года я взял старт со станции Полярный Урал.

Надо сказать, с первых минут неприятности начали преследовать меня буквально одна за другой. Сначала остановился поезд. Из-за ремонта путей он опоздал на пять часов. С первого дня пути какой-то злой рок преследовал меня. На душе было неспокойно и тревожно. Подсознательное ожидание какого-то несчастья не покидало меня. Хотелось прекратить маршрут и повернуть назад, лишь бы не идти дальше в эту неизвестность. Я вспоминал все прежние походы, и ни в одном из них мне не было ещё так психологически тяжело, тем более в самом начале пути. Не знаю, что со мной случилось, но с первых дней я стал рассеянный и забыл на стоянке, в верховье реки Макар-Рузь, немаловажные вещи – полотенце и ложку. Ко всему этому добавились физические трудности. Установившаяся в эти дни, ясная солнечная погода, совсем не способствовала успешному прохождению маршрута. Ходьба с сорока килограммовым рюкзаком на страшной жаре отнимала последние силы. Но самым ужасным испытанием был гнус. Чёрной тучей он висел у меня над головой. Единственным спасением от него была палатка. Таких полчищ комаров я не видел ещё никогда. В течение несколько секунд они облепляли всё тело, лезли в глаза, в рот, не давая дышать. Это было что-то страшное. Лицо, руки, шея – всё было в крови. Окончательно измотанный и подавленный, я завершал очередной день, не имея сил и желания даже поужинать. Покусанные за день лицо и руки горели огнём, не давая уснуть, а с восходом солнца в палатке невозможно было находиться, и я выскакивал из неё весь мокрый и не выспавшийся, ибо солнце превращало её в парилку. Единственным спасением была вода. Бросаясь в ручей или реку, и освежившись, таким образом, я мог заниматься дальнейшими делами. Кроме того, во время движения по маршруту, я так же не пропускал ни одной реки, чтобы не искупаться. Это были самые счастливые минуты, минуты наслаждения, блаженства. Прохладная, кристально чистая вода омывала моё тело, неся с собой бодрость и прилив сил. Я пил её большими глотками, не желая из неё вылезать.

Начало маршрута пришлось на интенсивное таяние снегов. Обширные поля наледей, лежащие в русле реки Макар-Рузь произвели на меня неизгладимое впечатление. С восходом солнца, подтаивая они начинали обрушиваться, наполняя всё вокруг звуками напоминающими далёкие раскаты грома. Район Карового Массива встретил меня огромными, потрясающе красивыми снежниками, толщина которых составляла 7-10 метров. На одном я поскользнулся, и меня с большой скоростью понесло вниз, по его наклонной поверхности. Чудом успел затормозить ногами и стойками от палатки, что нёс в руках, всего лишь в нескольких метрах от края. Внизу, под отвесно обрывающимся карнизом на глубине нескольких метров, текла река, мелкое русло которой сплошь было усеяно камнями. Меня прошиб холодный пот, когда увидел всё это и представил, что было бы со мной, сорвись я туда.

Серьёзное препятствие для продвижения на маршруте представляли переполненные реки. Перейти их вброд было подчас непросто. Дно, усеянное валунами и напор воды, сбивающий с ног, где глубина на самом мелком месте около метра делали каждую переправу крайне опасной. Наиболее сложное препятствие в этом плане представлял район Пятиречья. Это где реки Хойла, Бурхойла, Пайера, Пайтовис и Лагорта-Ю сливаясь все почти в одном месте, дают начало реке Танью – притоку Войкара. Все они довольно полноводны и конечно же красивы. Запомнилась Хойла, где при одном только взгляде на стремительно мчащийся поток порой становилось страшно. Дважды меня чуть не унесло течением. Самому удивительно, как удалось встать на ноги, будучи сбитым мощной струёй. Но, не смотря ни на что, удавалось чётко выдерживать график движения. Ночевать порой приходилось не всегда в приятных местах. Такие ночёвки на фоне абсолютного безлюдья добивали окончательно. Образно говоря, я впадал в транс. Состояние подавленности неоднократно посещало меня. При этом мне ничего не оставалось, как преодолевать себя и организовывать свой быт независимо от обстоятельств. Мне помнится ночёвка в тундре, в районе Пайера, где в кустах на берегу озера с трудом удалось найти кочку на болоте, чтоб вместить палатку. Взирая на этот пустынный пейзаж, мне казалось тогда, что это всё происходит не со мной. В другой раз ночь меня застала наверху, под перевалом в истоках реки Паги. Шквальный ветер не дал поставить палатку. И тогда, найдя огромный камень на относительно ровном месте, накинув на него полиэтиленовый тент с подветренной стороны и прижав его края камнями к земле, я сделал довольно неплохое убежище от непогоды, где и проспал до утра. Было тепло и сухо, лишь громыхание тента над головой и шум дождя напоминали о непогоде.

В средней части маршрута погода испортилась окончательно. На реке Тумболова я провёл ночь под непрекращающимся дождём, благо кругом был лес и в большом костре я не мог себе отказать. Реку, которую я перешёл заблаговременно, утром нельзя было узнать. Бешенный мутный поток вышел из берегов. Было слышно, как перекатываются по дну камни. Здесь, на десятый день пути, я встретил людей. Это были оленеводы, которые по сей день, кочуют со своими стадами по просторам Урала, и живут в чумах.

Два последующих дня после этой встречи были хождениями по азимуту с помощью компаса, по затянутым тучам, плоскогорным, каменистым равнинам в верховьях рек Лаптопай, Чигим-Харуты и Мокрой Сыни. Видимость в этом тумане составляла не более полсотни метров. Чтобы не сбиться с пути приходилось ежеминутно поглядывать на компас. Ощущение, словно этому не будет конца, преследовало меня эти дни. Ко всему прочему всё-таки не удалось избежать неприятностей. На одном из перевалов я сбился с пути и долго блуждал среди лунного ландшафта, пытаясь выйти из туч.

Ненастье продержалось недолго. Подул северный ветер, и установилась ясная солнечная погода. Исчез гнус. Я давно уже адаптировался и, миновав верховье реки Хулги, шёл бодрым шагом вдоль восточного склона Народо-Итьинского кряжа, приближаясь к Кожиму – району, куда проникла цивилизация, где дороги и посёлки. Пройдя вдоль этого красивейшего горного массива, вышел на реку Тыкотлова, по долине которой должен был выйти к перевалу. Ночь в этой долине подарила мне не забывающее зрелище. Всё небо полыхало багровым заревом заката. Поистине сказочная картина - полыхающее небо на фоне скалистых зазубренных вершин гор.